В 1920-х годах советский журналист Соломон Шерешевский пришёл к психологу Александру Лурии с жалобой: «Я не могу забыть». Оказалось, его память работала так, будто кто-то отключил в мозге функцию «удалить». Шерешевский запоминал всё: списки из 100 случайных слов, формулы на неизвестных языках, даже тон голоса человека, сказавшего фразу двадцать лет назад. Проверка через 15 лет показала: он воспроизводил информацию с точностью до запятой, словно только что её услышал.
Секрет его способностей крылся в синестезии — смешении восприятий. Каждое слово рождало в его сознании образы: цвета, звуки, вкусы. Скажем, цифра «7» была мужчиной с усами, а звук колокольчика — золотой лужей. Чтобы запомнить длинный список, он «расставлял» образы вдоль воображаемой улицы и потом просто «гулял» по ней. Это напоминало супергеройский навык, но без возможности отключить — как вечный внутренний кинотеатр, где сеансы никогда не заканчиваются.
Лурия 30 лет изучал Шерешевского и пришёл к выводу: его мозг не фильтровал информацию. Обычные люди забывают 90% услышанного за сутки, чтобы не сойти с ума. Соломон же хранил каждую деталь, включая ненужные: пятно на рубашке коллеги, скрип двери в аудитории, запах чернил в блокноте. Его сознание напоминало переполненный почтовый ящик, где важные письма терялись среди спама.
Парадоксально, но феноменальная память мешала ему жить. Он с трудом понимал метафоры и юмор — слишком буквально воспринимал слова. Чтение становилось мучением: каждая строчка порождала лавину образов, отвлекающих от смысла. Даже лицо жены он описывал как «набор линий и теней», теряя целостность картины. Карьера журналиста не сложилась: редакторы злились, что он записывал интервью дословно, включая кашель и паузы.
Пытаясь спастись от хаоса воспоминаний, Шерешевский придумал метод «сжигания» информации. Он представлял, как стирает данные с воображаемой доски или закрывает их чёрным занавесом. Иногда это срабатывало, но чаще старые образы всплывали снова, как навязчивые рекламные ролики. В итоге он бросил журналистику и стал мнемонистом, развлекая публику трюками с запоминанием. Зрители аплодировали, не догадываясь, что для него это была не игра, а попытка обуздать собственный разум.
История Шерешевского заставила науку пересмотреть взгляд на память. Оказалось, забывание — не сбой системы, а защитный механизм. Современные нейробиологи сравнивают мозг с мусорщиком, который усердно выбрасывает лишнее, чтобы мы не утонули в информационном океане. Соломон же был подводной лодкой без люков — всё глубже погружался в прошлое, теряя связь с настоящим.
Сейчас случаи подобной гипертимезии редки, но они есть. Некоторые люди, как актриса Марилу Хеннер, помнят каждый день своей жизни. Учёные надеются, что изучение таких феноменов поможет в лечении болезней вроде Альцгеймера. А пока история Шерешевского остаётся предостережением: совершенная память — не подарок, а проклятие, превращающее жизнь в бесконечный повтор одного и того же дня.
Возможно, именно поэтому он однажды сказал Лурии: «Я завидую тем, кто может забыть. Они умеют прощать». Ведь без умения стирать плохое, радость настоящего теряется в шуме прошлого. И если вам вдруг захочется пожаловаться на свою забывчивость, вспомните Соломона — человека, который мечтал о праве на забвение, но так и не получил его.
