Если бы в XIX веке существовали рок-концерты, Никколо Паганини был бы их главной головой. Этот итальянский скрипач-виртуоз доводил публику до обмороков, а критиков — до мыслей о сверхъестественном. Его техника была настолько безупречной, что зрители шептались: «Он точно продал душу дьяволу!» Паганини не спорил — наоборот, подыгрывал мифам, появляясь на сцене в чёрном плаще и с лицом, будто выточенным из мрамора страданий. Его концерты напоминали мистические ритуалы: стоило ему коснуться смычка, как зал замирал, ожидая, что из скрипки вот-вот вырвутся демоны.
Слухи о «дьявольской сделке» подпитывались не только мастерством, но и анатомией Паганини. Из-за редкого заболевания — синдрома Элерса-Данлоса — его суставы были невероятно гибкими. Он мог играть на скрипке, заложив руку за спину, или имитировать птичьи трели, двигая пальцами так, будто они не содержали костей. Врачи того времени разводили руками: «Это неестественно!», а зрители крестились, глядя на его трюки. Сам Паганини лишь усмехался, понимая, что мистификация — лучший пиар.
Его эксцентричность не знала границ. Он заключал пари, что сыграет сложнейшую пьесу на одной струне, если остальные внезапно порвутся. И выигрывал. Однажды он дирижировал оркестром… ножом, случайно отломив лезвие от рукояти. Публика решила, что это часть шоу, и взорвалась аплодисментами. Даже его скрипки были легендарными: любимую «Гварнери дель Джезу» он прозвал «Пушкой» за оглушительную громкость. Современники шутили, что после его концертов уши звенели неделю.
Критики обвиняли Паганини в колдовстве, священники отказывались хоронить его по христианскому обряду, а родители пугали им детей: «Будешь плохо себя вести — Паганини заберёт!». Но это лишь подогревало популярность. Билеты на его выступления раскупались за месяцы, а поклонницы тайком подкладывали любовные письма в футляр его скрипки. Однажды в Вене толпа так рьяно рванула к карете музыканта, что лошади испугались и понеслись — Паганини пришлось спасаться бегством через чёрный ход.
Удивительно, но при жизни Паганини почти не издавал нот, боясь, что конкуренты украдут его стиль. Он предпочитал блистать на сцене, а не на бумаге. Даже его знаменитые «24 каприса» для скрипки соло долго считались неисполнимыми — пока он сам не доказал обратное. Современные скрипачи до сих пор дрожат при виде этих партитур, а тогдашние музыканты и вовсе отказывались играть их, бормоча: «Это не музыка, а заклинание!».
После смерти Паганини церковь запретила хоронить его тело 12 лет, считая, что он воскреснет как антихрист. В итоге останки перезахоранивали пять раз, а его скрипку завещали родному Генуе с условием: «Никто не должен на ней играть». Итальянцы, конечно, нарушили завет, но до сих пор относятся к инструменту как к реликвии.
Сегодня Паганини называют «первой рок-звездой классической музыки». Он доказал, что можно быть гением, мистификатором и провокатором одновременно. Его жизнь — напоминание, что талант иногда пугает людей сильнее, чем вымышленные демоны. А ещё — что если вы хотите прославиться, иногда полезно позволить слухам сделать за вас работу. В конце концов, даже дьявол, если верить легендам, оценил его выступление — правда, билеты на тот концерт до сих пор не найдены.
